Страж Государя - Страница 81

– Рюрик, говоришь? – заинтересованно вскинул вверх правую бровь царь. – Ну-ну! Интересно. Подумаю над твоим предложением, охранитель…

В городке Ксантене, что располагался на пологом берегу Рейна, они наняли два крепких плоскодонных баркаса и пошли вниз по течению великой европейской реки, на встречу с Атлантическим океаном. По совету Якова Брюса, баркасы свернули правым рукавом Рейна и вскорости добрались до первых шлюзов, ведущих в знаменитые голландские каналы.

– Вот они какие – шлюзы! – громко восхищался Пётр, увлечённо разглядывая шлюзное хозяйство. – Умно придумано, умно! Надо будет так же сделать на нашем канале между Волгой и Доном…

По прямым и узким каналам баркасы шли на «конной тяге»: каждое судно тянули по две лошади – специальной тяжеловозной породы, размеренно идущие по разным берегам. Все поля, видимые с баркаса, были разбиты на разноцветные (в зависимости от выращиваемых культур) квадраты и прямоугольники.

– Вся-вся земля у них в деле! – в восхищении хлопал себя по костистым коленям царь. – А у нас – пустошь на пустоши… Эх, лень русская! Ужо, когда вернусь – буду у помещиков нерадивых отнимать землицу пустующую…

– Правильно, государь! – одобрил Егор и тут же развил эту тему: – И не только землю, но крепостных крестьян отбирать надо! Отобрали, и на те же самые наделы земельные и посадили! При этом ещё и пообещать можно, мол: «Если поставишь за десять лет государственной казне столько-то пшеницы, ржи, или там – мяса разного, то и вольную получишь». А что такого? Какая разница: крепостной крестьянин или вольный? Лишь бы работал неустанно, землю пахал, сеял, скотину выращивал бы… А если ещё и порт торговый заложить на Балтийском море, то точно – завалим весь мир житом да пшеничкой русской…

– Может, ты и прав, Алексашка, – немного подумав, согласился Пётр: – В Европе-то все землепашцы вольные. А работают как, видел? Нам только и остаётся – завидовать да тайком утирать слюни…

Одного только царь не одобрял, пессимистически ухмыляясь:

– Зачем им так много разных цветов? Баловство одно и трата денег! Столько земли глупостью занято…

Действительно, поля с зерновыми культурами и созревающими овощами регулярно чередовались с земельными участками, на которых выращивались самые различные цветы: гиацинты, нарциссы, левкои, тюльпаны – всевозможных расцветок…

– Не скажи, мин херц! – не соглашался Егор. – На цветах можно делать даже очень приличные деньги…

– Ну и как, скажи на милость?

– Да очень просто. Сами-то цветы голландцы скармливают своим коровам и козам, а вот луковицы, из которых те цветы произрастают, их-то они и продают…

– Кому продают-то?

– Ну, графам разным, маркизам, князьям, прочим денежным людям, у которых есть замки, или просто большие загородные дома, окружённые парками. В Европах принято перед парадными входами домов людей знатных и богатых клумбы разбивать цветочные, в парках – так же…

– Ну, если так оно, тогда конечно! – согласно покивал головой Пётр и неожиданно размечтался: – Вот, прогоним шведа с берегов моря Балтийского, заложим там большой город – с дворцами и парками… Тогда и придётся посылать гонцов в эту Голландию – за луковицами цветочными… Да что там – гонцов! Я, в таком раскладе, и сам лично приеду за этими луковицами, да и тебя, Алексашка, прихвачу с собой…

Трое суток – с ночными остановками, плыли по этой цветочной сказочной стране, не уставая восхищаться местными красотами. Вдоль берегов канала часто попадались маленькие хуторки, состоящие из трёх-пяти аккуратных домиков под крутыми красно-коричневыми черепичными крышами, на которых располагались гнёзда аистов и журавлей. Иногда – в загадочной голубоватой дали, вырастали очертания городов и городков, силуэты средневековых замков с многочисленными башенками и величественных католических соборов. И мельницы: десятки, сотни, тысячи этих крылатых сооружений, разбросанных, такое впечатление, повсюду…

– А вот пиво здесь – совсем другое! – сообщил Пётр, опорожняя очередную литровую кружку. – У немцев-то оно светлое, лёгкое и слегка сладковатое. А здесь – гораздо темнее и крепче, да и горчит немного, но – приятно…

Посовещавшись с кормщиком-голландцем, посетили большую птичью ферму. Царь очень удивлялся многообразию её обитателей. Куры – самых разных пород: хохлатые, разноцветные, непривычно крупные и совсем мелкие, некоторые – с ногами, густо покрытыми перьями. А кроме куриц – ещё и утки, гуси, чёрные и белые лебеди, цесарки, индюшки, куропатки, бекасы, фазаны, павлины…

– Вот так чудо! – умилился Пётр и велел Брюсу: – Яша, срочно отпиши Лефорту, чтобы он тоже заехал на ферму эту. Пусть купит каждой твари по паре и отправит на Москву, в Преображенское…

Наконец, подошли к Амстердаму, впереди заблестела – зеркалом старинным – водная бесконечная гладь, покрытая бессчетным количеством разномастных парусов.

– Это и есть – Зейдерзее, море голландское! – скупо объяснил кормщик.

Морской порт Амстердама поражал: мачты, паруса, резные фигурки всех богов и богинь, придуманные когда-либо жителями и жительницами этой древней планеты, рангоуты, тяжеленные якоря, крепкие солёные словечки – на десятках разных языков…

– Столько кораблей – да в одном месте! – удивлённо и одновременно восхищённо качал головой Пётр. – Это же какая здесь торговля? Подумать страшно – какие здесь деньги вертятся… Нужен нам порт на Балтике! Ох, как нужен… Да, Александр Данилович, ты прав: возвращаться в Москву будем тем путём, по которому варяги в греки ходили! Эх, жаль, что нет у нас с собой карт тех мест…