Страж Государя - Страница 25

– Государь, надёжа наша, останься! Дело-то наиважнейшее – о жизни и смерти!

– Ладно, остаюсь! – смилостивился царь. – Только давайте быстрей, без лишних речей!

Слово взял фон Зоммер: кратко обрисовал цепь последних событий, сжато доложил об утреннем покушении. Царь хмурился, но внешне был спокоен, только нервно качал своей длинной ногой.

– Разрешите, государь? – незамедлительно подхватил эстафету Никита Зотов, дождался короткого кивка: – Сегодня утром за Яузой были замечены стрельцы в клюквенных кафтанах. Судя по всему – из Пыжова полка. Внимательно осматривая местность, они тремя группами якобы проследовали к Москве, но на самом деле встали лагерем в трёх с половиной верстах от Преображенского. Всего их больше сотни…

Вот тут-то Петра проняло крепко, уже по-настоящему, он мгновенно вскочил на ноги, запаниковал:

– Преображенцев и семёновцев – поднять в ружьё! Усилить посты, приготовиться к обороне! Что вы тут все расселись? Живо на позиции! Смерти захотели моей? Я помню, помню, как стрельцы боярина Матвеева подняли на свои пики… Помню! – На юношеских губах запузырилась пена, зубы начали отстукивать громкую барабанную дробь…

Насилу успокоили царя – совместными усилиями.

– Алексашка! – жалобно обратился Пётр к Егору. – Ты молчишь почему? Что думаешь, охранитель?

Егор солидно откашлялся, расправил плечи.

– Первым делом, Пётр Алексеевич, надо обязательно усилить преображенцев и семёновцев! Солдат ещё надо – человек шестьсот, да вооружённых настоящими ружьями и мушкетами. К ним офицеров толковых. Из Пушкарского приказа необходимо выписать бронзовых пушек, мортир, единорогов, пороху с запасом великим, ядер чугунных, бомб зажигательных… Мушкеты, офицерские пистолеты, доброе холодное оружие – всё это можно выписать через герра Лефорта, я у него намедни видел новые образцы. Он всё доставит за неделю…

– Постой-ка, братец мой! – остановил царь Егора и строго посмотрел на Зотова и фон Зоммера: – Запоминайте, высокоумные мои, запоминайте! Можете и записать, если память плоха! – снова обратился к своему охранителю: – Продолжай, Данилыч!

– Второе. Надо срочно установить наблюдение за домом Степки Одоевского, выяснить распорядок его дня, изучить все ходы и выходы…

– Зачем? – округлил от удивления свои карие глаза царь, задёргал худым мальчишеским кадыком.

– Степан охотится за тобой, государь! Упрямо охотится. А теперь уже и за мной… Кто стоит за ним, кто управляет его злой рукой? Этого тебе никто точно сказать не сможет. Может, это сама Правительница Софья, может – кто-то другой. Не понять пока…

Помолчали.

– Так что со Степаном-то? – нерешительно спросил Пётр.

Егор тяжело вздохнул:

– Со Степаном что? А вот изучим обстановку, тогда и примем решение. Если можно уничтожить, не поднимая лишнего шума, то и уничтожим. А можно и просто покалечить, например, лошадь понесла и сбросила, или у кареты колесо неожиданно отвалилось на ходу…

Уже перед сном он зашёл в каморку, где расквартировались его новые сотрудники. Убедившись, что Алёшка чувствует себя нормально, почесал за ухом серо-чёрного волкодава по кличке Хмурый (можно и просто – Хмур), вызвал Швельку в коридор – на пару слов.

– Смотри, с завтрашнего дня начинаешь плотно заниматься собаками! Послезавтра уже доложишь мне – сколько надо ещё прикупить и каких. Далее. Заметил уже, что во дворце полно убогих старушонок и нищенок, которые своими разговорами развлекают Наталью Кирилловну, матушку царскую? Вот и поищи возле Рыбных рядов всяких бабушек, которые и царицу могли бы заинтересовать, и нам бы чётко докладывали – что делается во дворце, чем он дышит на самом деле… Уяснил?

На разведку (через трое суток после неприятного происшествия в кружале) к дому Степана Одоевского Егор взял с собой Алёшку Бровкина. Голова у мальца была ещё обмотана льняной повязкой, но ничего, держался он молодцом.

Ранним утром они сели в двуколку, в ногах сложили деревянные лотки с ремнями, заехали на Кукуй, где Лукерья, стряпуха Лефорта, напекла вдоволь подовых пирогов – с капустой, горохом, луком, зайчатиной, свининой, калачей с мёдом и изюмом, – решили вести наблюдение под привычной личиной, изображая из себя пирожников с Серпуховских ворот. Оделись соответственно с образом, даже лапти напялили на ноги.

– Ой, Санюшка, какой ты смешной в лапоточках! – всплеснула руками Лушка. – Прямо деревенский! Да и помолодел, года три сбросил, когда расчесался вот так…

Повозку оставили у Рыбных рядов – на попечение Швельки, который ради такого дела вспомнил старые связи, да и среди пожилых нищенок и уродок проводил определённую работу – на предмет вербовки надёжных кадров.

– Ну, и где здесь дом нашего князюшки Одоевского? – шепнул Швельке Егор, передавая ему вожжи.

– Пройдете направо вон по тому переулку, вот и выйдите на Варварку. У Одоевских – угловой дом, широкие синие ворота с двумя жёлтыми петушками. Напротив дома – лавка мануфактурная: если что, то один товар смотрит-разглядывает, а другой его ждёт на скамеечке и лузгает семечки…

– Ладно, мы пошли. Посматривай здесь! Разложили пироги по лоткам, накинули ремни на плечи, пошли мимо Рыбных рядов, изредка покрикивая:

– Налетай, родимые, расхватывай!

Особого ажиотажа не наблюдалось, подходили только отдельные покупатели: одинокий пьяненький стрелец, парочка стряпчих, дородная купчиха, которая, похоже, есть готова была всегда – всё и без всяких ограничений.

Варварка оказалась улочкой достаточно широкой (относительно близлежащих), тихой и сонной, щедро заваленной конским навозом – как уже высохшим, так и совсем свежим.